ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Администрация никогда ни под каким видом не будет узнавать пароль вашего аккаунта. Если у вас спрашивают от ее имени ваш пароль - это мошенничество.

В изначальном мире обитали лишь Феларис и Нибра. Феларис был Гневом, Справедливостью, Силой и Покоем, Нибра была Истиной, Мудростью, Совестью и Надеждой.
Кроме них был только свет и ничего, кроме света. Он был таким ярким, что, в конце концов, у Нибры разболелись глаза, и из них потекли слезы.

Слезы лились и лились, пока не образовался целый океан. Тогда Феларис своею силой собрал лишний свет и создал из него землю. Света в мире стало меньше, и глаза у Нибры перестали болеть. Пылинки, которые Феларис то и дело стряхивал с земли, создавая ее, поднялись ввысь и стали звездами. Бог залюбовался ими, оторвал кусок от тверди, округлил его в руках, выровнял и поместил среди звезд. В месте же том, где разрывал Феларис землю, возникли горы, ныне называемые Железными. Нибра взяла свои слезы в ладони и омыла ими лицо – из капель и брызг сделались моря, озера и реки.

Боги населили воды рыбами, водорослями, змеями и прочими тварями, но вскоре их стало без счета, и от тесноты многие из них погибли, а некоторые вышли на сушу и поселились там.
Нибра посадила леса и рощи, и посвятила себя заботе о них. Любимым же ее местом  стал лес, в котором Феларис рассыпал часть звезд из пригоршни, когда нес их на другую часть неба, и запнулся о корень Хрустального древа, выращенного до самых небес Ниброй.

Богиня проводила в Звездном лесу немало времени, ухаживая за цветами, кустами, травой и деревьями, а Феларис заскучал, потому что стал все реже и реже ее видеть. Тогда наделил он некоторых лесных животных силой и покоем, а Нибра подарила им мудрость и совесть, чтобы они стали ее помощниками. Так появились Тару – люди леса. Они были заботливы, мудры и безмятежны.

Однажды Феларис бродил по берегу океана и увидел двух огромных рыб, дерущихся друг с другом. И решил Феларис и в морских водах поселить того, кто бы следил там за порядком. Так появились Амбу – люди вод. Они были справедливы, сильны и вспыльчивы. Только в одном месте океана отказались они появляться, в месте, где жили самые гигантские рыбы, спруты и моллюски. И до сих пор не прерываются битвы и споры между ними, поэтому и не утихают там бури и штормы, а волны порой поднимаются до самого неба.

Боги нередко уходили с земли, купались в оставшемся свете и наблюдали за измененным ими миром. Вскоре на землю начали спускаться другие боги, порожденные Ниброй и Феларисом. Спустились жаркий Агин и мудрый Рши, возрождающий Джанман и убивающий Ридан. Спустились воинственный Шастр и быстрый Заминар. Спустились рассудительная Крамена и милостивая Трауна. Спустились озорной Ки-Ру и лукавый Зарах’Ваал’Тараг. И многие другие боги спустились.

Прошло время, и как-то алчный Даргот увлек за собой весь оставшийся свет. Он собирал и копил его в одном месте, чтобы свет принадлежал только ему одному. Тогда мир погрузился во тьму, оттенившую красоту звезд и луны, но скрывшую остальную красоту мира, и опечалились остальные боги. Отыскали они тайник Даргота и вынесли свет наружу. Но свет был так крепко смят и скатан Дарготом, что снова развеять боги его не сумели и оставили таким на небе. А чтобы свет могли видеть обитатели всей земли, Агин стал на стеклянной Виверне Сэрваре перемещать его по небу. Так появилось солнце. И теперь, пока Агин катит его к одному краю мира, на другом царит тьма. И по сию пору сменяют друг друга день и ночь, утро и вечер, восход и закат.

Злокозненный Даргот же был наказан Феларисом и заточен под землю, где создал своих тварей и людей Бхумау – людей подземелий.

Первые люди, из тех, кто стали  жить в Руанноне, были детьми Ридана и Трауны. Похожие на своих родителей, их потомки отдалялись от богов и уходили жить - кто в леса  к  людям Тару, кто к воде – к людям Амбу, кто под землю – к людям Бхумау. Так они обрели от богов и народов все дары и проклятья, все милости и  наказанья, все превосходства и  недостатки.

Первым ребенком Фелариса и Нибры среди света в изначальном мире был Ракта. Родился Ракта недвижим. И не было в нем никакого течения жизни. Мертвым появился на Свет Ракта, и был он богом мертвым.

Тогда рассек Феларис тело его, и потекла, засочилась из ран кровь Ракты. Заполнила она все сущее и сплотилась со всеобъемлющим светом, став от него неотделимым. Бесконечно точащаяся кровь мертвого бога Ракты стала временем. С тех пор только стало возможным мир сотворить, и другие дети Фелариса и Нибры были полны жизни и движения.

Когда же прекратится поток крови мертвого бога времени, тогда все течение остановится, и застынет мир. Не будет ни движения, ни даже ничтожного колыхания, исчезнет прошлое и будущее, начало и конец. Потому и равноценны меж собою Ракта и Время, Время и Ракта.

Солнце, созданное из света Дарготом и помещенное остальными богами на небосвод, медленно и пока еще незаметно рассыпается, и наступит день, когда оно вновь станет просто разлитым по всему миру светом. Но солнцу не суждено постепенно раствориться в небе. Однажды оно распадется на куски, которые градом падут на земную твердь, испепелят все живое, кроме тех, кто успеет укрыться под землей, и еще много веков осколки будут источать свет, пока не растают окончательно.

Травы и деревья иссохнут и почернеют, океаны, моря, озера, реки и все воды мира вскипят и поднимутся к небу. Земля раскалится, покроется трещинами,  окутается дымом, гарью и смрадом. Горы извергнут горячую кровь земли и породят из пепла жутких чудовищ.

Огненные твари Даргота расползутся по миру и пожрут оставшихся людей, принося своему богу силу их духа.

Агин уйдет отдыхать в обитель богов и отпустит Виверну Сэрвару. Она же, почувствовав голод, станет питаться рыбой из кипящих морей, зверьми с раскаленной земли и птицами с дымных небес.

Говорят, перед солнечным градом богиня Нибра укроет ладонью своих верных служителей, а Феларис отворит им двери в алмазный город, построенный еще в незапамятные времена.
Даргот же откроет лазы в подземный мир и наберет себе новых служителей и новых жертв из тех, кто доверится его коварству.

Когда свет окончательно рассеется по миру, небо очистится и земля остынет, боги вновь соберут свет воедино и поместят в топазовую сферу Ан-анты, которая будет вечно хранить его от рассыпания.

Под молодым солнцем будут выращены новые травы, самые смелые и сильные люди и звери смогут вернуться и, приняв помощь богов, возродить жизнь. Вновь заколосятся хлеба, и будут воздвигнуты храмы, вновь заплещется рыба в земных водах, и будут парить птицы в облаках, вновь задуют свежие ветры в горах, и будут зреть плоды в рощах. Вновь боги начнут играть на Хрустальном древе и будут построены великие города.

И вновь улыбнется Феларис, и заплачет от счастья Нибра, и засмеется Ки-Ру, и оскалится Ридан, и возрадуется Трауна, и ухмыльнется Даргот, и запляшет Джанман, и затрубит в рог Шастр. И начнет новая эра…

Сосланный под землю, бродил как-то Даргот по своим новым владеньям и отыскал в пещерах Рудных гор золотую жилу. Приказал он своим слугам доставлять все добытое там золото в свою кошмарную лабораторию, где давно создавал смертоносное оружие, ядовитые зелья и безжалостных чудовищ.

Из золота Даргот выплавил огромного червя и вдохнул в него жизнь, и дал ему имя Меритсегер, отнял у него зрение и наделил его чувством вечного голода.

Зубы Меритсегера - в 17¹ рядов, по 8800 зубов в ряд, тело Меритсегера - в 15 йоджан, сердец у Меритсегера - 36, кожа Меритсегера покрыта крюками, кровь Меритсегера пропитана ядом.

Даргот повелел дракониду Лотану поднять Меритсегера в небо и незаметно оставить его на Солнце. Чтобы отвлечь Агина, он сотворил поющую стрелу и выпустил ее из своего змеиного лука. Стрела взвилась к небу и зазвенела. Агин услышал странный звук и обернулся, и тогда Лотан сбросил золотого червя на небесное светило.

Меритсегер тут же вгрызся в слои света и начал пожирать их. И пожирает до сих пор. Наступит день, когда червь окончательно изъест Солнце, распадется оно на тысячи кусков и погубит этот мир.

Порхая прекрасной бабочкой над цветами в Древней роще, милостивая богиня услышала стоны из-под земли. Трауна залетела в темную пещеру и там, в подземелье, обнаружила умирающего воина, смертельно раненого дикими зверями. Сжалившись, богиня исцелила его, прикоснувшись крыльями к ранам, и тут же поспешила обратно к свету, оставив тело бабочки.

И тогда из ее крыльев вырос синий цветок, из которого впоследствии научились готовить лекарства от ран и болезней.

Благодарный воин поставил в подземелье алтарь, а этот цветок и по сей день растет только во тьме пещер.

Однажды на земли таларского племени с гор пришли мистические тигры. Они не только нападали на людей без причины, но принесли с собой болезни. Люди стали говорить, что это Зарах'Ваал'Тараг послал своих демонов, собрать себе дань.

Но тогда назревала война с гарианами, и воители-таларцы обратились в своему богу – Ридану. В молитвах к нему они говорили: Как же победим мы наших врагов, если воинов среди нас становится все меньше и меньше, и не в яростных битвах погибают они, но душат их недуги, и умирают они, не вставая с постелей своих… Как же насладишься ты красотой битвы равных с равными, если гариане придут и порежут нас, как скот, а мы даже воспротивится не сможем им…

И бог услышал их - взвился вихрем песок - и явился Ридан в образе песчаного тигра. Он растерзал всех демонов-тигров, и таларские земли очистились от болезней.

Когда Жнец Смерти, Зарах'Ваал, собирал свою кровавую жатву в бесчисленных войнах племен, сказал ему Джанман, что нарушает он их договор, потому как теперь умирает намного больше, чем рождается, и позабыли люди о праздниках плодородия и весенних обрядах.

И сказал Джанман, что даст он людям воду, дарующую жизнь и исцеление и так восстановит справедливость.

Рассек он свою руку, и из раны потекла кровь, и текла она так, пока не затянулась рана, и в том месте, куда она попадала, тут же обращалась кровь бога в прозрачную воду - так возникло целое озеро священной воды в пустыне.

У вождя одного из племен тебров была дочь Джеллана, слава о красоте и гордости которой разнеслась далеко за пределы их земель. Говорили даже, что мать ее была не простой женщиной, а богиней или дочерью богов. По обычаям племени, взять в жены дочь вождя мог только тот, кто сумеет пройти испытание, назначенное самой невестой. Но Джеллана потребовала невозможного – попасть стрелой в звезду небесную, раскроить одним ударом камень гранитный и разровнять все холмы пустынные, на расстоянии взгляда человеческого. И немало смельчаков отправилось с позором восвояси.

В один из вечеров, когда ветер поднимал песок выше пустынных деревьев, а луна покрылась красной дымкой, в шатер к ее отцу зашел могучий воин, за спиной которого висел арбалет, а в руках он держал алебарду, на лезвии которой мелькали искры. Мудрый отец Джелланы  догадался, что посетил его не обычный гость, а сам Ридан - бог войны, воинского искусства и ярости.

Воин сказал, что имя его Дан-Ри, и что  хочет он принять участие в испытаниях, выдуманных Джелланой.

Обрадовался отец  чести, что уготовили ему боги, но не подал виду, а только гордым кивком головы высказал свое согласие.

На следующий вечер сам вождь, мудрейшие старики и сильнейшие воины племени начали испытывать Дан-Ри. Джеллана же в это время сидела в шатре и ожидала того, что будет. Утром, когда Солнце еще только показалось из-за песчаных холмов, она тихонько выглянула из своего шатра и увидела воина, сидящего в ритуальном огненном круге тебров и ожидавшего вечера испытания. Дан-Ри сразу так полюбился Джеллане, что она пожалела, что придумала когда-то столь невыполнимые испытания. Но ничего уже не могла поделать, и теперь горько плакала, наблюдая за началом обряда.

Зарядил Дан-Ри свой арбалет, прицелился, выстрелил – и полетел заряд так высоко, что скоро совсем исчез из виду. Долго смотрели старейшины в небо, шеи их затекли и глаза устали, все губы себе искусала Джеллана в ожидании и с надеждой на чудо, и только отец ее невозмутимо сидел у костра, да стрелок спокойно чертил неведомые знаки на песке древком своей алебарды. Тут раздался грохот за шатрами и озарил все вокруг неведомый свет – то упала на землю  звезда, вместе со снарядом, выпущенным Дан-Ри.

Удивились старейшины, утешилась Джеллана, одобрительно покачал головой отец, промолчал Дан-Ри.
Подвели его к гранитному камню, и ударил он по нему своей алебардой, выскочила молния из лезвия и расколола камень напополам.

Затем встал Дан-Ри спиною к шатрам, набрал воздуха в грудь и дунул так, что поднялся сильный ветер, унося весь песок в неведомую даль. Плато, что оголилось от его дыхания, позже назвали плато Дан-Ри и нередко там проводили обряды во славу бога Ридана.

Тогда вывел вождь из шатра дочь свою Джеллану и вручил ее жениху.

Одиннадцать раз поднимался и затихал суровый ветер Фэй, прежде чем родился у Ридана сын, которого он повелел наречь Хадисаром. Через три дня оставил бог для него свою алебарду Молний и арбалет Звезд и вернулся в обитель богов.

Лишь год миновал с рождения Хадисара, когда умерла от «черной песчанки» его мать, Джеллана, хотя иные говорят, что наслали на нее болезнь чародеи по приказу завистников. Дед Хадисара, Саадин, приказал устроить тайник и спрятать там дары Ридана до тех пор, пока не возмужает Хадисар.

В те неспокойные времена не было согласия и мира среди племен тебров, но самым сильным и жестоким племенем было племя западных тебров – вифийцев, а вождем их был Кровавый Мегер. Совершивший немало зверств, он насмехался над заветами Фелариса, пил кровь своих врагов и держал в страхе свой народ.

Многочисленным войском вифийцы напали на народ Саадина, разграбили их шатры и перерезали всех жителей. Храбро сражался Саадин и немало свирепых и могучих воинов отправил он во тьму Даргота, но неравны были силы, и пал Саадин от тысячи ударов вифийцев.

Хадисар был укрыт от ярости вифийцев милостью Нибры. Когда же закончился бой, и Кровавый Мегер вступил в шатер Саадина, суровым взглядом смотрел на него младенец. Не услышал вождь крика из его уст, не увидел испуга на его лице, а только пламя Ридана горело в его очах, да острый кинжал сжимали его маленькие руки.

Поразился Кровавый Мегер и смягчился гнев его, повелел он увезти ребенка к себе и воспитать из него искусного воина.

Тринадцать лет прожил Хадисар бок о бок с вифийцами, и не было ему равных ни среди стрелков, ни среди воителей, ни среди чародеев, ни среди гонцов, ни среди поэтов. Лишь один из вифийцев мог сравниться с Хадисаром – сын Мегера, Мегерид, но были они братьями названными, и не было вражды меж ними, только дружба и взаимовыручка.

Не знал Хадисар ни отца своего, ни матери, ни племени, и считал себя вифийцем, Мегера же – отцом своим приемным.

Но начал мучить его почти еженощно один сон – будто пронзает он стрелой звезду, и та, падая на землю, раскалывается надвое, и льется из нее темная кровь и топит все вокруг, и вспыхивают от нее шатры. А чья-то рука закрывает ему глаза.

Тогда отправился Хадисар за советом к жрецам.

Жрец Фелариса приказал принести большую жертву к алтарю и дал испить освященной росы Хадисару, и уложил спать у жертвенного костра, чтобы тот постиг во сне смысл видений.

Во сне явился Хадисару вестник Энап, и, повиснув на своей паутине над его лицом,  поведал о его родителях и о том, что уже много лет ожидает его наследство отцово.

Через семь дней собрался Хадисар в путь. Простившись с Мегеридом и другими товарищами, взял свой клинок, арбалет и  чилтор¹  и отправился на восток.

Много дорог протоптал, много врагов и чудовищ победил, много споров рассудил, много мудрости обрел Хадисар, прежде чем добрался он до плато Ридана.

Там он отыскал сокровенную пещеру, вход в которую охранял огнедышащий слуга Даргота – волк Упуаут. Тогда сыграл Хадисар на  чилторе мелодию ветра, и усыпил волка. Только вступил он в пещеру, как сверху кинулись на него хироптераны². Достал свои лук Хадисар и меткими стрелами разогнал их.

Сокровища  Ридана сторожил песчаный страж, созданный чародеями Саадина. Только выхватил свой клинок Хадисар, чтобы обезглавить соперника, как тот рассыпался в прах, потому как должен был охранять дары от расхитителей и слуг Даргота, и уступить их только наследнику.

Так обрел Хадисар легендарный арбалет Звезд и алебарду Молний, с помощью которых совершил немало подвигов.

Долгое время собирал вокруг себя Хадисар племена восточных тебров, создавая непобедимое войско и повелевая строить новые города и новые алтари во славу Феларису и Ридану. Многие старые вожди уступали ему свою власть, видя его мудрость и силу, но были и непокорные.

С опасением смотрел Мегер на деяния своего приемыша, хотя тот не нарушал его границ и дал обещание не разорять его земель. Повелел он сыну своему отправиться с войском к Хадисару и сразиться с ним. Ибо никто, кроме Мегерида, не мог выстоять перед силой Хадисара. Не хотел Мегерид идти против названного и любимого брата своего, но не смог ослушаться воли отца.
Семь раз сходились их воинства,  семь раз вызывал Мегерид Хадисара на поединок, семь раз они бились, и один не мог одолеть другого, и не было ни в ком из них ярости, и никто не хотел ранить брата своего.

Через 10 дней к Мегериду прибыл с черной вестью гонец – отец его был предательски отравлен, отрубили ноги и руки ему и глаза выкололи, и оставили без погребения, и теперь хаос и неразбериха царят в его землях. Если не поспешит Мегерид, то достанется его престол отцовым недругам.

Обнялись браться, объединили свои войска и повернули к владениям Мегерида. Когда добрались они до укреплений, призвал Мегерид силу богов в свои руки, смешал ее с гневом своим и  яростью  и обрушил черный дождь на восставших. Мертвой гнилью покрылись их тела, и скорчилась кожа их от язв. В мгновенье ока были побеждены предатели. Но, не соразмерив в гневе сил своих, упал Мегерид  на песок и камни.

Бросился к нему Хадисар, но поймал лишь уходящее дыхание брата своего и остался безутешным.

После погребального обряда приказал вождь сшить себе черно-желтое одеяние, по цветам брата, и носил его в знак скорби и привязанности до самой своей смерти.

Однажды в одном из поселений хелмов родилась девушка с гибкостью змеи, изящностью тигрицы и легкостью бабочки, нареченная Ярикой.
Но Ки-ру в насмешку лишил ее способности танцевать. Печально смотрела Ярика на весенние празднества, когда в танцах и веселье проводили время все остальные жители, и еще печальнее – в день Поклонения, когда жрицы Ки-ру исполняли танец совершенства в честь своего бога.

В одну из туманных ночей со слезами пошла она к алтарю Ки-ру, и тогда ответил он ей. Он сказал, что может наделить ее умением танца, и будет она танцевать столь искусно, что сумеет передать любую мысль и любое чувство, и всех вокруг пленит своим мастерством, но взамен бог заберет ее голос, и ничего не сможет выразить она словами. Ярика согласилась.

От Звездного леса до берегов Троноса пролетела слава о прекрасной немой танцовщице, и ни один умелый воитель не обладал такой точность и ловкостью движений, какая была у Ярики.
Но когда снова начались раздоры среди хелмов, и многие поселения были сожжены и разграблены, девушка пропала. Одни говорили, что она была убита, другие, что попала в плен, третьи, что сам Ки-ру забрал ее к себе…

Сотни раз виверна Агина прокатила солнце по небосводу, а луна набрала свет и вновь его потеряла, и о прекрасной танцовщице позабыли. Но ни Ки-ру, ни старейшина вражеского племени не тешили себя танцами Ярики. Девушка укрылась в Звездном лесу и жила там, среди зверей и птиц, научившись понимать их язык и разговаривать с ними на своем молчаливом языке.

Как-то забрел в самую глубь Звездного леса один охотник. Был он молод и удачлив в своем ремесле. Нередко неделями пропадал в лесу, и не потому, что не мог найти добычу, а потому, что сердце охотника радовалось, когда он жил среди деревьев и приносил свои охотничьи дары божественной Крамене. Увидел юноша танцующую среди деревьев Ярику и был очарован. Тогда подошел к ней охотник, представился Ктеоном и спросил ее имя. Не ответила Ярика, облик юноши и голос его также запечатлелись в ее сердце, как ее танец – в сердце Ктеона. Много еще вопросов задал охотник, но Ярика молчала. Понял тогда юноша, что она нема, но ничуть не расстроился. И стал называть ее Илл-ки-ру, Светом бога Ки-ру.

Девять раз приходил он за ней в Звездный лес, а на десятый – увел ее с собой, в свое поселение. С неодобрением смотрели соседи на жену Ктеона, а некоторые завидовали, видя красоту его молчаливой жены. Но не было дела влюбленным до взглядов завистников и разговоров в округе.

Виверна все также несла солнце по небу, и настал день Последнего плода, и собрались лучшие охотники Крамены в Вороньи пустоши на Круг Чести. Отправился и Ктеон. Не посрамили охотники чести своего племени, но, вернувшись, застали нападение вероломных соседей на свое поселение. В ярости бросился Ктеон в битву, и десятки врагов сразил, стреляя из лука своего без промаха. Но бессчетны были враги, и не осталось уже в живых ни одного воина в племени. Только
Гневный Ктеон продолжал противостоять напавшим. Тогда приказал вражеский вождь взять охотника живым, потому как не мог он позволить умереть в бою тому, кто отправил в обитель Зарах’Ваал’Тарага столько его воинов.

И когда выбился Ктеон из сил, схватили его враги, связали и привели к вождю. И сказал вождь вероломных: «Смерть твоя будет в муках и криках, в унижениях и боли. Но ты храбр и ловок, предан и непоколебим, а потому, дабы боги не посчитали меня жестоким и несправедливым, разрешаю тебе потешить себя напоследок. Скажи же, что желаешь перед мучительной смертью». И просил Ктеон, чтобы жена его Илл-ки-ру  станцевала для него танец Смерти.

И привели от пленных прекрасную танцовщицу, и все прочла Ярика во взгляде мужа своего. И начала свой танец Смерти. Темным покрывалом развивались волосы. Обжигающим пламенем горели глаза. Ядовитыми змеями изгибались руки. И замерли враги, околдованные танцем Ярики. Стремительной тигрицей метнулась она к мужу и вонзила в сердце его стилет, чтобы избавить от уготовленных мук. Сама же сразу бросилась на клинки очнувшихся врагов, чтобы не расставаться с Ктеоном.

Говорят, что тогда даже с губ вечно смеющегося Ки-ру исчезла улыбка. И опечалилась Крамена. И боги перенесли души влюбленных в Звездный лес, где и по сей день счастливчик может увидеть чудесный танец немой танцовщицы, а тот, кто был непочтителен к обитателям леса, будет наказан меткой стрелой Ктеона.

… Даргот руки своих воплощений положит
на свой агонг³,
Призраком по железной струне проскользит,
Навевая сон...
Клювом Кенарка по медной струне проведет,
Затянув в себя...
Зубами Ракшаса зацепит струну волос,
Поднимая шторм...
Камнем ударит по стеклянной струне,
Раня осколками...
Гибкой змеей по серебру проползет,
Отражая свет...
Горгульей по древесной струне пролетит,
Очищая мир...
Эстоком чиркнет по свинцовой струне,
Разрезая плоть...
Черными крыльями тронет струну небес,
Принося раздор...
Пастью вервольфа дернет стальную нить,
Иссушая лес...
Телом Варуны пронзит струну воды,
заливая жар...
Белою тенью пройдет по струне золотой,
Открывая дверь...

...а бледной кожей наградил создатель своих детей, чтобы не искали они света, которого лишили их отца враги его. Красные глаза творец даровал детям своим, чтобы горели они во тьме, и видели бы дети его во тьме, и казнили всех невидящих во тьме, посланных под землю врагами его. Наделили Он также детей своих малыми точеными рогами, чтобы слышали дети его приближение врагов своих и друзей своих, и дыхание земли, и стоны гор, и песни подземного огня...

...И не было сильнее страданий, чем муки Даргота, заключенного во тьму. И не было злорадней смеха, что изливался из алчных глоток его врагов. И не было губительнее зла, чем обрушенный на творения Даргота. И не было упрямей стойкости, что проявил Даргот в пытках над ним. И не было крепче зарока, что дал Даргот себе против врагов своих. И не было длиннее вечности, что протянулась в темнице Даргота. И не было кровавей слез, что проливал Даргот от беззакония врагов своих. И не было прекрасней песен, что рождались из уст его в новой обители его. И не было прекрасней мелодий, что изливались из-под пальцев его, теребящих струны агонга...

...И к алтарю он главою припал,
В камень вложив холодную сталь,
Духом и разумом к Шастру воззвал,
Взором умчался в небесную даль.
Руки Ксенор к небу воздел,
Жаркой молитвы слова на устах...
Рамлок⁴ - прислужник лампадку задел,
Масло разлив на холодных камнях.
Вспыхнуло пламя, но грозный Ксенор
То не заметил, молитвой объят,
Боли не чувствуя, и с этих пор
Он продолжал на коленях стоять.
Дал он обеты, поддержки прося,
Тверд был душой, и сердцем был тверд.
Видел Энап⁵ его, сверху вися -
И был услышан доблестный лорд.
Свет небывалый окутал алтарь,
Камень горящий погас и остыл,
Дым улетучился, сгинула гарь –
Только Ксенора клинок заискрил.
Бережно в руки его князь берет -
Видит, как остр он и крепок он стал,
Сталь обжигает, как северный лед,
Снежные искры покрыли металл.
«О, безупречный хозяин войны!» -
Князь восклицает – «Воинственный Шастр!
Замыслы пусть мне твои не видны,
С радостью я принимаю сей дар!»…